Когда уходит от тебя человек, с которым ты дружил достаточно долго, которым в любом случае дорожил, как бы ни показывал свою халатность в отношении с ним, сколько бы еще друзей ни заводил - становится больно. Мисаки был почти полностью уверен, что Фушими сам стал отдаляться от него, но при этом понимал, что причиной тому может быть симпатия к Микото, влечение к королю как к лидеру. Мисаки редко позволял возвышаться над собой кому-либо, но Микото был особенным - он был королем. Он был лидером и одним лишь взглядом умел показать это. Его восхищало это и, конечно же, он пошел следом за ним. Но он не мог понять, почему ушел Фушими. Что ему не понравилось.
Вернувшись с улицы, Мисаки сел за барную стойку. Кусанаги не было видно. Возможно, блондин опять убирается где-то или же отдыхает. Рыжий решил не звать его и не трогать. Сейчас хотелось побыть одному. Подумать - а вдруг это он допустил в чем-то ошибку?
Можно было проанализировать каждый день, начиная от дня их знакомства до сегодняшнего, но все ли помнил огненный? Парень вздохнул и положил голову на руки, по-школьному сложенные на стойке. Закрыл глаза и снова тяжело, судорожно вздохнул, слово сдерживая слезы. А ком в горле и так стоял. В груди неприятно ныло. Ята зажмурился и мотнул головой, прогоняя воспоминания школьных дней, когда они вместе гуляли после школы или же прогуливая уроки, вместе играли в видеоигры. Старенький потрепанный PSP до сих пор валялся в квартире юноши. В нем была игра, в которую он играл в тот день, когда Микото позвал их с Фушими к себе в группу. Мисаки после того дня так и не притронулся к игрушке больше ни разу. А сколько времени прошло?..
Приоткрыв глаза, парень поставил голову подбородком на тыльную сторону ладоней и стал осматривать идеально чистое пространство бармена. Кусанаги всегда был педантистом. Мысль об этом забавляла и даже заставила Мисаки немного улыбнуться. Но сразу же улыбка вновь сползла с лица парня. Он злобно посмотрел на темную бутылку, отливающую синим цветом на свету. Перепрыгнув через стойку, он подошел к месту, где она стояла и долго смотрел на нее, засунув руки в карманы. Ненавистный синий цвет...
- Синий... - прошептал парень. - Чертов синий король. Ты украл его у нас... - и, всхлипнув, выкрикнул на одном дыхании. - Ненавижу этот чертов синий!!!
В тот же момент он пнул бутылку так, что та отлетела в тенку барной стойки. Послышался мелодичный звон разбитого стекла. В бутылке было немного красной ждкости, которая, разлившись, ударила в нос ярким запахом вишни. Но Мисаки не обратил на это внимания. Он лишь смотрел на то, как рассыпались по полу осколки и как под ними разливается алая жидкость. Как кровь.
Снова всхлипнув, парень упал на колени, прямо на осколки и закрыл лицо руками, едва держась, чтоб не рыдать. Барная стойка закрывала его, так как он находился с внутренней стороны. Слышны лишь всхлипы и тяжелые, судорожные выдохи. Парень не позволит себе заплакать.

Однако предательские слезы все же намочили глаза и парень поспешил их вытереть, тяжело всхлипывая и выдыхая ртом, пытаясь восстановить сбившееся от рвущихся рыданий дыхание. Если б здесь было совсем пусто и никто не жил, если б тут была пустыня — он бы позволил себе закричать во все горло, раздирая связки и выпуская тот гнев, ту боль, что накопилась внутри.
Подумать только - еще позавчера они сидели рядом за столом тут, в баре. Пили колу и разговаривали о чем-то. И тут на тебе... Сарухико уходит.
— Гордая скотина!!! — ругал его про себя Мисаки, сжимая кофту на груди пальцами и сложившись пополам. Он прекрасно чувствовал, как осколки, на которые он упал голыми коленями, разрезая кожу, словно скальпель, впиваются в тонкую мышечную ткань, едва не задевая кость голени. Однако боль от резавшихся стекол была несравнима с болью, которая сейчас разрывала мозг и грудь скейтбордиста. Больно. Неприятно. Сейчас Мисаки чувствовал себя по истине одиноким. Тот, кого он считал лучшим другом, с кем был почти все время, несмотря на мимолетное общения с другими ребятами, предал его. Нацепил на себя ненавистный синий цвет. Уродливый, холодный и жестокий. Синий.
На миг рыжий затих. До его слуха донесся тихий шорох, словно бы кто-то спускался. Там, в коридоре. Мисаки оглянулся, резко выдыхая и тут же забывая обо всем, возвращаясь в реальность и осознавая всю опасность ситуации. Шаги вполне могли принадлежать Кусанаги Изумо, который всегда держал бар и все здание в блеске и чистоте. А, обнаружив на полу бутылку с разлитым, по видимости, саке, да еще и разбитую — он будет вне себя и от Яты может не остаться и мокрого места.
Парень, осознав это, почувствовал, как холодеет все внутри от страха перед карой, поэтому поспелил спрятаться под стойку, лишь цыкнул, увидев несильно, но заметно окровавленные колени с торчащими из них стеклами.
— Что ты делаешь? — дошел до Мисаки знакомый голос. Сначала парень вздрогнул, не осознав того, что все в порядке, а потом расслабился и медленно вылез, вставая, но не полностью разгибая колени — больно. Посмотрев на своего короля он расслабленно ссутулился и натянуто улыбнулся, поспешно утерев мокрое лицо.
— Ах, Микото-сан, это Вы... — сипло произнес он и, откашлявшись, закатал рукава балахона по локоть, снова опускаясь на пол коленями, едва слышно шикнув от боли и начиная собирать осколки. — Да я тут случайно бутылку разбил... — попытался соврать он, но прекрасно понимая, что Микото видит, что это было совсем не случайно — о чем свидетельствовали осколки на кроссовках и в коленях — просто замолчал, собирая части разбитой бутылки. В напрягшуюся душу прокралось облегчение, что это не Кусанаги и благодаря этому, он успеет еще убрать за собой «улики».
Поспешно собрав и выбросив осколки в мусорную корзину, Мисаки принялся вытаскивать осколки из коленей, стараясь не обращать внимания на присутствие Микото и иногда тихо лепеча что-то в роде: "Сейчас все будет чисто. Я отчитаюсь перед Кусанаги-сан..."
Но его лепет был просто прерван еще одним вопросом короля:
— Что случилось? — ровный тон Микото заставил парня вздрогнуть и застыть. Не зря же он король. Причем истинный король. Он умел вселить ужас и восхищение. Никто не осмеливался перечить ему — кроме Кусанаги, конечно, если это касалось бара — и это заставляло врагов содрогаться, услышав лишь имя Микото Суо. Это восхищало парня больше всего в нем. И опять в голове вопрос:
— Сару, чем он тебе не понравился?.. — нахмурив брови, Мисаки зажмурился и сжал челюсти. Глаза снова наполнились слезами.
— Ты всегда дружишь с кем попало, Мисаки! Тебя злит не то, что я якобы предал тебя! Тебя злит лишь факт предательства! — глевный голос бывшего друга ворвался в мысли парня и заставили его снова всхлипнуть. Может Фушими прав. Его действительно злил лишь факт предательства. Но Сару предал всех, а значит - и Мисаки тоже.
— Микото-сан... — паренек выпрямился и посмотрел в глаза своему королю, всегда такие спокойные. — Сару... Он... — парень откашлялся, прогоняя хрипоту в голосе и на одном дыхании выпалил. — Этот ублюдок предал Вас, Микото-сан! Он предал всех нас! Он ушел к Синим, понимаете?.. — парень вышел из-за стойки и, хромая, подошел к королю, аккуратно прихватив его рукав и уткнувшись в плечо, словно как к отцу. — Он предатель, Микото... — всхлипнул парень и, не выдержав, разрыдался. — Синий король украл Сару... Украл...Сару... - шептал он сквозь слезы, изредка, вытирая лицо кулаком. Он, проанализоровав все, попытался понять Фушими. Бывшего друга. Нет... сару никогда для него не станет бывшим. Как бы он теперь ни называл его, как бы ни ненавидел. Он в любом случае дорожит им, как единственным, с кем пробыл большую часть пробытой жизни.