ХОМРА продолжала благое дело - борьба с преступностью. Правда после смерти Микото Суо все были лишены магической ауры и обходились лишь битами или другим типом оружия. Некоторые, лишившись веселья, ушли из группировки и начали новую жизнь. Но только не Ята. Он считал, что ХОМРА не должна распадаться и либо у них появится новый король, либо Микото...
Парнишка, сидя над телом очередного нелегала, связанного толстыми веревками, лишь негромко вздохнул. Смысл убивать его, если все равно подохнет с голоду или же его загрызут собаки? В эти места наведываются лишь бомжи или искатели приключений на свои вены. А точнее - иглы или порошка. Мисаки пнул ногой ослабшего мужика, который лишь тихо мямлил что-то типа: "Прошу, освободите, я не буду больше..." Но сердце мальчика не дрогнуло. Он лишь сжал руки в кулаки излобно уставился на нелегала.
- Ты, сволочь, просишь пощады?! Ты не имеешь права жить... - прошипел парень, садясь над ним и заглядывая в полуприкрытые тусклые не по годам глаза. - Из-за тебя и твоей гадости гибнут многие хорошие люди. А ты, тварь... - пнул его коленом. - Ты наживаешься на их мучениях и смертях. Ненавижу вас, сволочей.
Но скоро тонкие губы юноши растянулись в злобной ухмылке и Мисаки заклеил мужику рот.
- Подохни тут с голоду, скотина, - встав, он перетащил его на замызганную чьей-то кровью койку и отряхнулся, запыхавшись. После чего со стола он взял извлеченный из повидавшей виды куртки незнакомца пакетик с кайфовым порошком. - А это я заберу с собой.
И, тряхнув пакетиком перед его носом, вышел из заляпанной годовой грязью палаты в просторный холл, закрывая за собой дверь. Эту гадость тут никто не должен найти. Взяв скейт в руку, парень засунул наркотик в карман, дамы отнести Кусанаги - пусть сам решает, что делать с этой хренью - и медленным шагом направился к лестничному пролету, где была лестница на второй, а затем и на первый этаж.
- Интересно, Микото-сан сейчас гордился бы мной? - довольно смущающая и задиристая мысль пронеслась в голове юноши и он поспешил отогнать этот вопрос куда подальше от себя. Что за черт? Микото уже полгода как нет в живых. Он умер.
- Вернись в реальность, Мисаки, - неслышно упрекнул он себя и вздохнул, медленно спускаясь по лестнице вниз. Слышен был скрип. Скрип бетона. Здание больницы держалось на соплях, поэтому для прыжков со скейтом здесь было слишком опасно, а умирать как-то не хотелось.
- В любом случае жить хочется, - кинвул он в знак согласия с самим собой и чуть улыбнулся, однако вдруг остановился, услышав какой-то шум, словно бы что-то отбросили. Юноша принял полусидячую позу и неслышно спустился на второй этаж - он не сомневался совсем, что шум шел именно оттуда. Медленно, так же неслышно парень положил скейт колесами вверх в угол пролета, чтобы не мешал в случае чего и, подползая ко входу на уровень второго этажа, положил ладонь на рукоять биты, испачканной кровью нелегала. Аккуратно выглянул из-за угла и шумно выдохнул.
- Твою мать, куда не пойдешь - везде твоя обезьянья рожа видна! - гневно воскликнул юноша, выходя из-за угла и подбоченившись. Конечно же сейчас со стороны Фушими пойдут всякие фразочки-издевки в адрес Мисаки, но он уже привык. Единственное неприятно - это то, что Фушими был чуть ли ни везде, куда бы Мисаки не пошел. Это заставляло все внутри юноши сжиматься и ныть. Уж не сталкерит ли за ним Сару?

- Вот уж тебя здесь прямо нехватало! - криво усмехнулся Мисаки и скрестил руки на груди, хмуро глядя на бывшего друга. - А ты, я смотрю, все такой же острый на язык? Давно уже отрезать тебе его пора. До сих пор понять не могу, почему Мунаката тебе его не отрезал, - попытался съязвить он и вздохнул. - Погуляться-то вышел, да не ожидал, что ты тут появишься, - честно признался он, пытаясь отвести злость в сторону. Все же Фушими в чем-то был прав - без сил, к которым Мисаки уже привык, жилось трудновато. Да если еще учитывать, что несмотря на то, что со смнерти Микото прошло уже полгода, он был все так же подавлен, а воспоминания о прошлом заставляли сердце болезненно сжиматься.
Мисаки нахмурился, услышав язвительное сожаление "друга" и снова злобно посмотрел на него.
- Ты, я смотрю, в своем скипетре совсем мозгов лишился, - дернув плечом произнес парень. - Микото-сан навсегда останется в наших сердцах, - Про себя он повторял себе, что должен успокоиться и дышать равномерно. Что нельзя этой тупой макаке давать себя злить. Но, черт возьми, в какой-то степени внутри себя Мисаки признавал то, что Фушими весьма искусно играет на нервах. Как профессиональный музыкант на испанской гитаре, заставляя инструмент возбуждаться, звучать, кричать, плакать. Однако Ята никогда не покажет этой признательности и даже сам давит ее в себе. Ведь он никогда не поставит себя ниже кого-либо, кроме Микото Суо.
– Теперь ты у нас совсем слабак, да? - прослышался голос Фушими через мысли рыжего. Скейтбордист снова криво усмехнулся и скрестил ноги, чуть наклонив голову вбок. Эти слова глубоко задели его.
- Нет, я не слабак! Я не слабак!.. - кричало все его нутро, а на лице не дернулся ни один мускул, лишь злобно смотрели глаза и криво усмехались губы. - Как же хочется двинуть тебе, тупая мартышка...
- А ты нарываешься, да? Да ведь даже без сил я тебе настучу по твоей безмозглой башке! - негромко рыкнул он и, поставив ноги на ширине плеч, потянулся, зевнув. - Но что толку мне с тобой драться? Ты сейчас выпендриваешься, хвастаешь оставшейся силой. Но мы оба прекрасно знаем, - парень подошел на пару шагов к Сарухико и заглянул в его глаза. - Мы оба знаем, что если не станет Синего короля - ты станешь ничем. Твой Скипетр-4 распадется, а тебя выкинут на улицу, как старого пса, который стал болен и не нужен больше никому.
Постояв так совсем немного, Мисаки сделал более-менее расслабленное выражение лица и протянул руку к голове Фушими. В следующий момент он ухмыльнулся и, растормошив дурацкую причесочку бывшего друга, стянул с него очки и, отскочив на пару шагов назад, нацепил их на себя.
- Тупая мартышка! - злобно ухмыльнулся он и, оттянув несильно одну щеку вниз, показал язык и средний палец свободной руки. - Попробуй теперь получить свои очки назад!
С плохим зрением Фушими врятли сможет идти нормально или ориентироваться. Это, возможно, позволило бы Мисаки выиграть несколько минут, чтобы добежать до пролета, где оставлен скейт, схватить вещь и помчаться вниз, сваливая от Сару подальше. Чтобы никогда его больше не увидеть. А очки потом сломать и выбросить в какую-нибудь помойку.
Однако, Мисаки не двигался с места, ожидая реакции парня. Что-то не позволяло ему бежать. Он чувствовал, что драки ему не избежать в любом случае, так что построеный план "ликвидации имущества врага" отменяется. А бежать от Фушими, поджав хвост, как трусливая шавка он не собирался. Даже несмотря на то, что Фушими превосходит его в силе. Несмотря на то, что у самого Мисаки сил нет вовсе. Плевать. Он никому не покажет, что он трус. Он докажет обратное. Для Микото-сана...

Заревновал? Что за глупости. На лице парня появилась горькая усмешка. Ревность. А с чего бы? К какому-то уроду Синему королю. Который украл то, что ему не принадлежало. Он украл Фушими. Теперь его друг стал таким же синим. Таким же холодным.
«Еще и умом двинулся...» - вздохнул парень и отошел на пару шагов от парня еще, чтобы тот не попал лезвием сабли по нему. Сняв очки, в которых начали болеть глаза, Мисаки стоял и смотрел на то, как беспомощно трепыхается на месте Фушими. Его Фушими.
«Ну и кто из нас еще дурак, а, Фушими?» - мысленно задал он вопрос и убрал очки в карман.
– Ах ты хитрый засранец, Мисаки… или ты боишься сразиться со мной лично?! – разорвал    тишину крк Фушими. Мисаки усмехнулся. Было жалко его, ведь не видя, он вдруг стал таким беспомощным. Однако в душе что-то всколыхнулось и на миг он почувствовал, что словно бы меняется с бывшим другом характерами. Будто Мисаки сам стал Сарухико и теперь он безудержно хочет поиздеваться над беззащитным мальчиком. – Неужели  ты осознал, что я гораздо сильнее тебя и со мной бесполезно сражаться, а, крысёныш?
- Нет, друг мой, - с издевкой произнес парень, боком отходя в сторону, ища безопасные подходы к Сарухико, продумывая каждую мелочь и рассчитывая, где его сможет достать холодное лезвие, а где нет. - Ты никогда не станешь сильнее, если будешь так же по-обезьяньи относиться ко всему окружающему, кривляться и халатно относиться ко всему. Для тебя уже нет понятий «дружба», «верность», «любовь» и так далее, - парень грустно вздохнул и рванул за спину бывшего друга, стараясь действовать как можно быстрее. - Мунаката украл тебя у нас. Украл у меня, - голос парня дрогнул и он попытался толкнуть Фушими в спину вперед, не сильно, чтобы тот не упал. В планах Яты было немного поиздеваться над Фушими, чтобы тот почувствовал, каково это, когда твой бывший друг смеется над тобой, швыряет тебя из стороны в сторону, словно отряхивает кусок тряпки. А потом, отдав очки, уйти. И не оглядываться. - Ты теперь такой же уродливо-синий и отвратительно холодный! - сорвался на крик скейтбордист, не удержав рвущихся эмоций. - Ревность?! Да какая к ляду ревность?! Чтобы я, да еще ревновал к этому синему уроду?! Да еще и тебя?! Никогда!
Отбежав в сторону после толчка, Мисаки остановился, чтобы отдышаться после потока эмоций. Крик его до сих пор отражался едва слышным шепотом в стенах пустынного хола, заваленного дохлыми крысами, какими-то старыми вещами, рваным тряпьем и годовой грязью. Он больше не решался предпринимать никаких действий. Почувствовав, что на издевку его больше не хватит, он выхватил из кармана очки, размашистыми шагами подошел к бывшему другу и сунул их ему в руку.
- Ты идиот, Сару, - сипло произнес он, не обращая внимания на все еще обнаженный меч капитана. - Ты ведь наверняка сам не знаешь, почему ушел... - опустив голову, парень вздохнул и поправил спадающую на глаза немного отросшую челку. - И сам ничего толком объяснить не можешь. Но сейчас-то... Сейчас ты можешь объяснить?! - парень схватил его за грудки, приподнявшись на цыпочки и снова заглянул в глаза. Глаза, в которых теперь столько же холода, сколько и в поведении Сару. - Ты принял этот уродливый синий цвет. Ты взял в руки холодное оружие. Для чего, Сару? Дай мне понять цель твоего ухода!
Сейчас Мисаки чувствовал себя как в тот день, когда они в первый и последний раз разговаривали об этом. Руки парня задрожали. Тогда они с Фушими только-только пришли в ХОМРУ, а Сару сразу же подался к противникам. И тогда были живы микото и Тотсука. Глаза стали мокрыми, но Мисаки проморгался, сгоняя влагу и снова упрямо уставился в глаза бывшего друга, ожидая ответа.

- Ты придурок! Микото не кретин, мозгов-то у него уж точно побольше, чем у твоей вертихвостки Мунакаты! – рыкнул Мисаки на оскорбление короля. Его короля, который в принципе был бессмертен. Если не физически, то духовно. Уж в сердцах хомровцев Микото оставался навсегда, и вряд ли нашлась бы ему достойная замена. Мисаки тихо вздохнул и понял, что постоянно поправлять Фушими в, так сказать, обозначении характера и личности Красного короля не стоит – это бесполезно. По всей видимости, приход в ХОМРУ отпечатался у Сару болезненным, жгучим следом, которого Мисаки не видел и вряд ли когда-нибудь увидит вообще. А все потому, что кое какой идиотина прячет прячет все свои чувства под маской счастливого и одновременно болезненного безумия.
В один момент, до парня дошла мимолетная мысль, что оба они обвиняют королей: Сару обвиняет Микото, а Ята – Мунакату. Но что же из этого следует? Что у Мунакаты действительно не было никаких особых планов на Сарухико, как считал Ята, а Фушими ушел туда по собственному желанию? Но нет. Мисаки не станет просто сдаваться и пропускать Сару дальше. Он знал – этому безумному очкарику не стать сильнее без эмоций. А если точнее, с одной единственной эмоцией – безумием. Хтя было ли это эмоцией? Может чувство? А может состояние атрофирующегося мозга?  Было ощущение, что в его бывшем друге бились две личности, словно одна убивает другую и наоборот. И, пока что, личность в синей форме и с саблей побеждает. Она будто заставляла капитана в таких глупых смешках и пугающе-широких улыбках, корчиться от боли и удушья, причиняемых ему изнутри.
Мисаки поджал губы, представив, каково это может быть ему. Ведь сам парень не ощущает ничего подобного – лишь горечь от потери прошлых лет. Возможно, не уйди Фушими из ХОМРЫ, или вернись обратно – рыжий снова увлекся бы видеоиграми, достал бы старенький PSP, покрывшийся годовой пылью и возобновил бы уровень, сидя возле наблюдающего Сару. Он бы прошел этот уровень, чтобы перейти к следующему, с которым наверняка плохо справлялся бы. И тогда, может быть, умный Фушими, которому проще было понять со стороны, показал Мисаки, как нужно пройти этот уровень. И вновь следующий. И дальше, дальше. Пока игра не закончится и им не придется идти в магазин различных фильмов, аниме и дисков. Приставок с играми. Они бы купили новую игру и пошло бы все заново.
Но парень понимал – не вернешь тех дней. Одну свою ошибку парень осознавал – он забыл о Фушими. Просто забыл, увидев большой коллектив и без труда влившись в него. Мисаки было это интересно. Его заводило внимание к нему Микото. Ему нравилось общаться с толстяком Рикио. И даже драки с ним были так – просто дурачество. И если бы он не забыл о Фушими, то сейчас все сложилось бы по-другому. Ему не было бы так одиноко. Ведь Сару – лучший друг Мисаки. И с этим не поспоришь.
От толчка Сару Мисаки упал на пол, даже не пытаясь удержать равновесия. Признать правду в открытую? Сейчас? Но поверит ли Фушими? Подтвердит ли его догадки? Это знала лишь Судьба.
«Есть одна теория. Что Судьба проявляется лишь в какой-то переломный момент в жизни человека. Именно этот момент заставляет человека сойти с трассы обыденного пути и свернуть на тропинку чего-то нового, неизведанного» - вспомнилось высказывание из Интернета. Хотя, похоже, то высказывание было неточной цитатой из какой-то книги? Нет. Не помнит. Да и это неважно.
Сжав руки в кулаки, собирая пальцами годовую пыль и грязь с крошками обсыпавшейся и заржавевшей арматуры, Мисаки неслышно всхлипнул. Неужели это их судьба? А переломным моментом был приход в ХОМРУ?
- Ты безмозглый маленький девственник… - отрывками доносились до парня вопли «друга». – … Я ничего бы не добился, оставшись в этой поганой шайке!..
Парень дернулся. Поганая шайка?
«Ты действительно стал лишь глупее и холоднее. Беспричинно», - усмехнулся скейтбордист и прикрыл глаза.
- Погляди, в какого недоумка ты превратился, Мисаки! Только и думаешь о своем Микото, в то время, когда ему было плевать на тебя!
Ята снова дрогнул. И медленно поднялся. Он не видел как надвигается на него Сару. Но он видел это безумное лицо. Эту пустоту в его глазах. Снова едва слышно всхлипнув, парень глубоко вдохнул и:
- Заткнись, Сару. Кому как не тебе знать, что к себе в команду людей просто так не зовут, - ровный тон Мисаки отразился у него самого в ушах как пушечный выстрел. Сильно заболела голова, он так устал от этой возни. – Ты так же прекрасно знаешь, что Микото ни на кого не было плевать. Никогда. Когда был убит Тотсука, он не мог успокоиться ни на минуту. Я почти не видел у него спокойной улыбки, какую видел до смерти Татары. И он не успокоился, пока не уничтожил убийцу…и не умер сам, - на этих словах голос Мисаки дрогнул и парень вскинул до сих пор опущенную голову и мокрыми глазами, полными злости, посмотрел в безумные глаза «друга». – А ты, - он протянул руку и указал пальцем на самого Фушими. – А ты ушел от него! Ему не было плевать на тебя, Сару! Ему ни на кого не было плевать! – всхлипнув и переведя дыхание, Мисаки попытался взять себя в руки и три раза неслышно, но глубоко вдохнул и выдохнул, после чего продолжил. – Он бы убил тебя, если бы ему было плевать на тебя. Убил бы тебя сразу после того, как ты свалил из нашей, как ты говоришь, шайки, - тонкие губы парнишки растянулись в усмешке. – Да, мы шайка, Сару. Но мы те та шайка, что присутствует в твоем понимании! Мы не убиваем людей за просто так – нам это не надо. Мы убираем с дороги лишь тех, кто нам мешает, Сару. А это – преступники, которым и жить на этой Земле противопоказано!
Высказавшись, парень еще долго стоял, тяжело дыша ртом и переводя дыхание. Раскрасневшееся от натуги и нехватки воздуха лицо снова стало обретать прежний цвет. Ладони вспотели, парень то сжимал, то разжимал руки, нервно потирая пальцы друг между другом.