Упрямство и любопытство помогало множеству кошек. Губило, впрочем, тоже многих, но речь шла не об этом. Неко в своем желании оставаться естественной была непобедима, но упрямый Куро этого не хотел осознавать, а Неко - не хотела сдаваться. Они вчера воевали, пусть, для Неко это было простой игрой, но, судя по тому, как Куро, натянув все-таки на неё пижаму, свалился спать, и как он при этом храпел, устал он при этом совсем не в шутку. Неко это понравилось. Ей вообще все нравилось, что было интересным: от таскания маркера в зубах до испытаний клея на всем, что можно приклеить. Слушая чужой храп, уснула и она, но ненадолго, а теперь её непреодолимый интерес буквально разрывал.
- Ты во сне делаешь так: уррр, уррр, хррааааф! - сообщила она на вопрос, заданный Куро, выронив одеяло и, так сказать, лишившись последней преграды. - Громко!
Мечник потёр глаза (Неко наклонила голову), взглянул на будильник (Неко заинтересованно посмотрела туда же, но не поняла, при чем тут время), снова потёр глаза (Неко потёрла рукой лицо, сложив её на манер кошачьей лапы) и, посмотрев на неё, начал непреодолимо и безоговорочно краснеть.
- У тебя температура, да? - проявила заботу Неко, подползая поближе к кровати, но вопль Куро предвещал беду: он так кричал обычно, когда собирался учить Няшку "нормам приличия", которые она воспринимала как страшную бабайку. И когда мечник вскочил с кровати, буквально прыжками несясь к ней, Неко метнулась, как нашкодившая кошка, сначала на стул, потом на стол, потом прыгнула на кровать, и так по кругу, спасаясь от того, чтобы её поймали - Куро-сан делает уррр, уррр, хрррафф во сне, Куро-сан громкий!