Белёсое облачко пара на мгновение смазало картинку перед глазами – грязно-синий горизонт, ещё робко желтеющий, у самой земли багровый, как глаза птицы, сидящей на плече у мальчика, кутающегося в кремового цвета толстовку с белой опушкой на капюшоне. Вилли снова подышал на озябшие руки, выпуская изо рта ещё одно облачко, задумчиво посмотрел на него и дыхнул ещё, пытаясь рассмотреть форму.
Альбинос потёр между пальцами карандаш, пытаясь разогреть заледеневшие пальцы. За время рисования они, крепко сжимавшие карандаш, совсем заледенели и занемели.
Вилли посмотрел на рисунок – вполне похоже, не считая того, что сейчас на горизонт наползли серые тучи, словно говоря тем самым, что закончился на сегодня ваш пленер, господин Фантом. Собирался дождь.
- Идём, Пьеро, пора домой. Мама будет волноваться, - Вильгельм собрал разбросанные вокруг акварельные карандаши в пенал, закинул его вместе с блокнотом в сумку и стал спускаться по пожарной лестнице, на которой сидел.
Собственно, в отведённое для прогулки время – после восьми вечера, - ноги понесли юного художника именно сюда. Не так уж и далеко от дома – ну, минут сорок пешим, а вид сверху на горизонт мальчик давно приметил. Да и место-то тихое, людей практически не бывает, разве только с утра и в шесть-семь вечера.
С неба мелко накрапывало, отчего ворон  не знал, куда день уже мокрый клюв и постоянно топорщил перья.
- Лети вперёд, я с капюшоном, а ты промокнешь. Лети, - Вилли, пересадив ворона на руку, подбросил его и тот быстро взвился в небо, какое-то время ярко-белой точкой на его тёмном, почти чёрном фоне, сверкал, точно падающая звезда, и вскоре угас. Вильгельм заткнул наушниками уши, сунул в карман озябшие руки и чуть ускорил шаг.
- I believe it. Please tell me. Jesus Christ. Why was I born? Why do I live? Well, don't I have a guilty?
Наушники были более чем качественные, так что прекрасно изолировали любые окружающие звуки. Даже шаги.
- Какая знакомая бела спина.
- Pride. Gluttony. Envy. Greed. Sloth. Lust.
Даже голоса.
- Какие знакомые седые патлы.
- Lastly Wrath. The seven deadly sins that you instructed.
И крики.
- Тормози, приведение!
- I'm on Black List? – последнее Фантом услашал лишь через собственный голос. Медленно обернулся и удивлённо изогнул брови, медленно пятясь, сам не зная куда.
- Охохо! Никак узнал?
- Узнал, Кай.
Их было четверо. Самый высокий, Кай, был в рваных джинсах, помятой рубашке и синем пиджаке с гербом одной из старших школ Токио.
- Ах, его верный рыжий пёс. Мори, - Вилли апатичным взглядом смерил невысокого, но крепкого рыжеволосого паренька в синей борцовке – в такую-то погоду! – на удивление чистых белых широких штанах и прямоугольных очках в широкой красной оправе. – Знатный чистоплюй. А это, видимо, Ал. Всё такой же красавчик, - довольно смазливый длинноволосый юноша ухмыльнулся. – И наконец, заядлый бейсболист Шизу, - взгляд мальчика был обращён к главной части бейсболиста – его поцарапанной мадемуазель бите, с которой альбинос имел честь познакомиться лично.
- А ты совсем не растёшь, малёк, - Кай ухмыльнулся, чуть выходя вперёд.
- Чего нельзя сказать о тебе. Так и не скажешь, что на три дня меня младше, - уголок бледных губ нервно дёрнулся, а в груди похолодело.
- И разговаривать так и не научился с теми, кто тебя сильнее.
- Моль, - брезгливо бросил Ал. Вилли усмехнулся. Этот «мученик красоты» первый его возненавидел. По ногам пробежала судорога. Кажется, это заметили.
- Вилли куда-то торопится? – альбинос не ответил. Земля под ногами дрогнула, и мальчик, коротко кивнув, побежал. Быстро, как только мог. Быстро, но не долго. По коленям больно ударили и он упал, на автомате отползая к ближайшей стене. У Шизу были нестандартные способы использования биты. Он ей швырялся. Что в средней школе, что сейчас. Вильгельм даже в такой ситуации не мог понять, что свело этих совершенно разных людей вместе. И тут же сам себе ответил – маленький белый мальчик с букетом болезней.
- Вот, теперь все на своих местах, - нога Кея упёрлась в колено, отрезая любые попытки к бегству.
- Ну что, Вилли, вспомним детство? – на мгновение мелкие капли дождя будто заледенели, подул холодный ветер, но тут же унялся. Вилли не боялся. Да, побьют. Прилично. Но не убьют. Иногда Фантому казалось, что он мазохист. А может, сейчас просто стыдно было бояться. Перед собой. Покачнулся стоявший где-то на углу старый фонарь. Вся компания недоумённо отреагировала на это, обернувшись. Кей даже ослабил давление на колено. Вильгельм рванулся, но тут же получил удар по лицу, рефлекторно стукнувшись головой. В глазах всё заплясало. По лицу всегда бил только Ал.
- Мерзость. Ошибка природы.
- Маникюр об меня испортишь, тоже будет мерзостный, - коленка хрустнула. Мори аккуратно снял очки, убирая их в карман.
- Ну что, господа, пораскрашиваем?
Со скрипом качался фонарь где-то на углу улицы. Подхватывал мусор то и дело налетающий ветер. Барабанила по крышам противная морось.
- I'm on Black List?

Отредактировано Wilhelm Phantom (2013-08-13 02:00:13)

От привкуса крови тошнило. Вильгельм бы очень рад был стереть её, залившую губу и стекающую по подбородку, но от мысли, что он выпачкает в ней ещё и руки мутило ещё сильнее. Волосы от дождя вымокли и теперь липли к лицу. На коленку надавили сильнее.
- Больно. Больно, как же больно! Терпеть, терпеть, терпеть… - Вилли цыкнул, опуская голову, проглатывая ком.
В шею упёрлась мокрая, резко пахнущая деревом и немного лаком бита, сильно нажимая на кадык, заставляя задыхаться. Шизу приподнял его голову.
- А тебе даже идёт, сразу так эффектно выглядишь. Я бы вот тут добавил, - Кай, наклонившись, стёр выступившую на губе мальчика каплю крови и размазал у него под левым глазом. Вильгельм посмотрел куда-то в сторону. Как и ожидалось, компания смогла уловить красный отблеск в глазах альбиноса и отшатнулась.
- А вдруг я и правда заразный?– голос дрожал. Казалось, что от бьющей по лицу холодной воды. На самом деле от с трудом сдерживаемого страха и желания просто позорно разреветься. Дабы отвлечься, Вилли представил, как долго будут заживать синяки на лице, а губы будут попросту синими. А что у него с ногой он даже представлять не хотел. Может, конечно, она вполне может ходить, однако гематома будет ужасной. Возможно, она уже есть. Сложно будет скрывать это от родителей.
Глотать кровь надоело. Вилли поднял руку, чтобы стереть её, однако руку тут же пригвоздили к стене, ударяя о неё косточкой на запястье, придерживая его носком ботинка. Собственный пульс в голове никогда не был настолько отчётлив.
- Продезинфицируй потом, - то ли усмехнулся, то ли всхлипнул, когда в кадык снова ткнули битой.
- А ну тихо! И дыши поменьше, не распространяй тут своих паразитов, - шикнул Ал и хотел было прижать слабо подрагивающую кисть посильнее, как в свете фонаря мелькнула чья-то тень.
- И что же это вы, уроды, вытворяете? – подошедшего Фантом не видел. Только силуэт. Но тот ни о чём конкретном ему не говорил. Кай, собиравшийся дорисовать кровью Фантома очередной узорчик, обернулся. Ал, как всегда, не выдержал.
- Ты вообще кто такой? Проваливай отсюда, а то и тебе достанется! – и тут же с визгом упал, хватаясь за плечо. Запястье Фантома, испачканное грязью его ботинок, сначала сильно прижало, так, что Вильгельм еле сдержал стон, а потом резко отпустило.
Кай, что ему было мало свойственно, вдруг подобрался и, пробежав Фантому по ногам, скрылся в переулке. Оставшиеся тоже не заставили себя ждать и, забрасывая «приведение» проклятиями, убежали.
Валяющийся рядом Ал закряхтел, поднимаясь. Его отутюженный вид был в прошлом. Он злобно косился то на подошедшего, то на Вильгельма, вжавшегося в стену, прижимавшего к себе пострадавшую руку, болезненно пульсирующую. И тут закоулок осветил синий свет сабли. Глаза мальчика удивлённо распахнулись.
- Скипетр?
- Да чтоб ты сдох, - бросил Ал, с ужасом таращась на саблю и поспешно ретируясь. Хруст собственных костей и голос кошмаров детства сменился отдаляющимися шагами и размеренным стуком дождя.
- Закончилось, - мальчик на пару секунд прикрыл глаза, стараясь сдержать дыхание, успокоить его. От этого кружилась голова.
- Вильгельм? – Вильгельм поднял голову, глядя на подошедшего. Глаза удивлённо расширились.
- Семпай? – Вилли взялся за протянутую руку, второй упираясь в стену. Колено заныло, начиная гореть от пульсирующей боли, заставляя мальчика сдавленно застонать.
Выпрямившись и прижавшись спиной к стене, он, наконец, посмотрел на своего спасителя.
- Не знаю, почему Вы тут… Но спасибо. Я теперь, наверное, у Вас в долгу… - конец фразы альбинос проглотил из-за спазма в горле. Сдерживаемый страх с уверенностью рвал все цепи. Вильгельм представил своё лицо, бледное, с огромными глазами, с мокрыми волосами, вымазанное собственной кровью.
- Как я ужасен, - прикусив разбитую губу, он вновь посмотрел на Фушими, - Прошу, простите, что я так отвратительно себя веду, - и закрыл глаза рукой, чувствуя, как её заливают всё это время сдерживаемые слёзы.
- Стыдно, как же стыдно…

Слёзы вместе со стекающей с мокрой чёлки водой смывали размазанную по лицу кровь. Щипало разбитую губу. Под рёбрами тоже щипало, хотя там ран не было. За слёзы Вильгельму было невозможно стыдно, но остановить их он не мог – слишком долго сдерживал, от того позорность своего положения он ощущал ещё острее. Он плакал молча, стараясь прогладывать судорожные всхлипы, но иногда они срывались – это напоминало скулёж.
- П-простите…
- Лучше не говори пока, я тебе помогу, - руку от лица пришлось отнять, когда щеки коснулась ткань платка. Вилли молча стоял, иногда неуверенно приоткрывая рот, чтобы глотнуть воздуха, хотя, скорее, украсть – настолько короткими были эти вздохи.
Единственный раз, когда мальчик посмотрел на Фушими, был тогда, когда тот стирал размытый узор под глазом. Всё остальное время он смотрел в сторону на покачивающийся со скрипом фонарь. Скрип был противный, пробирающий до костей. А может, это был ветер – Вилли и сам уже не знал, почему так дрожит и почему так хочется спрятаться ото всех, забившись в угол.
Опустив голову и взглянув на колено, мальчик вздохнул: джинсы на коленке были порваны – так и было задумано, однако цвет коленки, сменившийся с белого на красно-фиолетовый, был уже далеко не дизайнерской задумкой. Кожа от боли горела, часто, надрывно пульсировала, будто в любой момент разорвётся и кровь польётся прямо через поры, горячая и почему-то чёрная, горькая.
- Родителям обязательно расскажи, что тут произошло, - на плечи упал тяжелый от воды, но всё же тёплый синий плащ, и альбинос наконец-то осмелился взглянуть синему в лицо. Конечно же, он скажет родителям… О том, что он неудачно упал с лестницы. Они уже привыкли к неуклюжести своего сына. Да, правда будет именно такой. Но Сарухико он всё же кивнул, опустив глаза, и тихо прошептал очередное «спасибо», кутаясь в плащ.
- Идти-то можешь?
- Могу, сейчас… - Фантом поправил висящую через плечо сумку, сейчас укрытую плащом, и оперся на стену рукой с расцарапанным каменной крошкой и мусором запястьем, чтобы оттолкнуться для первого шага.
Для начала Вилли прикинул, сколько ему ковылять – именно ковылять, идти не поулчится. Этот район был окраинным. Вилли жил хоть и не в центре Токио, но ближе к нему.
- Кто бы мог подумать, если бы не они, ещё полчаса – и я был бы дома. А сдесь...Час, как минимум. С моей-то ногой, - Вильгельм снова взглянул на Сарухико, склонившего голову и выжидающе смотрящего на мальчика.
- Отнимаю у человека время… Ему наверняка хочется домой, в тепло, снять, наконец, мокрую одежду, поспать, ведь завтра на работу… А вместо этого он возится с рехнувшимся изувеченным ребёнком, вымазанном в крови и грязи. Прекрасный конец дня. Всё же Ал был прав. Ошибка природы...
- Вам не обязательно, семпай… - взгляд мальчика стал растерянным и виноватым, будто это он сейчас четырёх человек отделал, причём нечаянно, - но… Ладно. Нам туда.
Оттолкнувшись от стены, Вилли сделал шаг, затем второй, опираясь на травмированную ногу. Боль, будто чей-то тяжелый ботинок, резко ударила куда-то под колено, зазвенев в ушах, застилая красной пеленой глаза. Она быстро вспыхнула и неистовым пламенем быстро побежала по всему телу, заставляя дрожать каждый нерв, в центр каждого втыкая тонкие раскалённые иглы. Затем резко стихла и снова ударила, прямо в центр раны.
Не сдержав громкого, надрывного стона, Вильгельм упал на здоровое колено, резко сгибая больное и от этого жмурясь до слёз.
- Сильный ушиб? Или…перелом? – Фантом сбивчиво, тяжело дышал, пытаясь перетерпеть боль. Попытался встать, но ноги дрожали от слабости.
- Всё ещё хуже, чем я думал. Господи, какая же я обуза… Фушими-семпай сейчас, скорее всего, разозлится…

Вильгельм снова постарался опереться на ногу, и та снова отозвалась безумной болью в колене. Руки сжались в кулаки. Сжимались сильно, до остервенения, впиваясь ногтями в кожу. Обидно, безумно обидно. Почему так? За что? Для чего?
- Не напрягайся, - от холодного тона Сарухико Вильгельм зажмурился, будто его сейчас ещё и по голове ударят – воистину, для полноты картины ещё этого и не хватало. За неуклюжесть, за беспомощность. Вильгельм закрыл руками лицо, когда его неожиданно подняли, и он оказался на руках у капитана синих. Он тут же сильнее вжался лицом в ладони, чувствуя, как оно начинает гореть от стыда.
-Не волнуйся, Вилли. Скоро ты окажешься дома и всё закончится. Говори, если надо будет свернуть.
Мальчик только сдавленно угукнул, не отнимая рук от лица. Он ещё долго не мог расслабиться, и это плохо сказывалось на больном колене и запястье, которое имело честь познакомиться с брендовыми ботинками Ала.
Расслабиться и отнять руки от лица мальчик смог только тогда, когда и без того редкие фонари в переулке закончились, а до следующего было без малого метров двести. Вильгельм стёр с лица оставшиеся красные разводы – теперь его лицо было почти чистым, правда, мокрым от дождя, - и неуверенно прижался виском к плечу Фушими, прижимая к груди заледеневшие пальцы и прикрывая глаза. Губы мелко дрожали от холода. Вильгельм чувствовал, как сквозь тонкую бледную плёнку кожи озноб пробирается к костям и будто сотней маленьких иголочек начинает быстро-быстро колоть, что ком подступает к горлу. Здесь был только один плюс - жар в больном колене немного утих, а царапины на лице больше не щипало.
Что задумали где-то сверху – доселе ясно не было, но то ли там было скучно, то ли Вильгельм в самом деле где-то сильно согрешил. Не успели они повернуть на другую улицу, как небо задрожало, загремело так, будто сейчас разорвётся в клочья. Так, что задрожали стёкла в окнах домов. Заходила ходуном земля под ногами – Вилли это чувствовал по тому, как дрогнули крепко держащие его руки. И буквально через секунду, после того, как грохот начал стихать, на них обрушилась бесконечная стена воды, сквозь которую даже видно было с трудом. Крупные капли били по лицу, окончательно смывая последствия неудачной встречи – ах, если бы другие раны так же просто было смыть. Одежда тут еж промокла насквозь, а вьющиеся белые волосы, вконец вымокшие, прилипли к шее и щекам.
Альбинос дрожащими пальцами пытался вытереть воду с лица, убрать липнущие прямо на глаза волосы, понять, где они вообще идут, и можно ли хоть где-нибудь ненадолго укрыться от дождя. Он точно помнил – по пути сюда он видел автобусную остановку.
Мальчик, конечно, любил такую погоду – любил грозу, любил дождь, любил выбежать в самый разгар на балкон и стоять там, закрыв глаза, слушая, чувствуя. Но не сейчас. Сейчас он не мог стоять. Сейчас было темно и холодно. Было больно. А ещё был уставший Фушими, на которого непутёвый неудачник свалился, как снег на голову.
- Неужели моя карма настолько чёрная?– тихо шепнул Вильгельм, растягивая губы в болезненно-грустной улыбке. Небо снова задрожало и на мгновение улицу белым светом озарила вспышка молнии.
Вильгельм снова спрятал лицо в ладони – от дождя, неистово дробящего по всему телу. Мальчику казалось, что на тонкой коже рук потом останутся синяки – в принципе, просвечивающие сейчас на пальцах ярко-голубые венки и фиолетовые сосуды именно так и выглядели.
- Семпай, зачем Вы только меня нашли… - судородно выдохнув, снова постарался рассмотреть улицу сквозь пелену дождя. Затем он чуть потянулся к уху темноволосого, чтобы тот лучше расслышал сквозь стоящий вокруг гул:
- Вон там, чуть дальше, автобусная остановка. Может, переждать, пока дождь немного успокоится?

Отредактировано Wilhelm Phantom (2013-08-16 19:34:14)

Всё-то время, пока Фушими шёл к остановке, Вилли прижимался к нему, на всякий случай вцепившись пальцами в плечи, чтобы не упасть, так так тот шёл быстро и не разбирая дороги – это было понятно по хлюпанью под ногами.
- Все лужи собрал… - подумал альбинос и вздохнул, стараясь плечами закутаться в промокший насквозь плащ.
Чувство вины давило на Фантома за то, что его несут на руках. Это во-первых замедляет движение, и во вторых…ну что он, девушка что ли?
- Однако с другой стороны, если бы мы сейчас шли порознь, было бы ещё холоднее. Так что, наверное, ничего страшного в этом нет, правда ведь? – Мальчик пытался найти плюсы в сложившейся ситуации. Наскрести хоть один – это было сложно.
Когда они оказались под навесом автобусной остановки и тяжелые капли, наконец, перестали долбить по голове, Фантом облегчённо выдохнул. Выдох получился сбивчивый – от холода трясло. Бросив взгляд на скамейку, Вилли думал, что его сейчас опустят, однако Сарухико продолжал держать его на руках. Мальчик посмотрел на его лицо: очки были мокрые, и наверняка бесполезные в таком состоянии; волосы висели мокрыми сосульками и липли к лицу, а одежда была насквозь мокрая – ещё бы, укутанный в три слоя тут был только Вилли. Снова стало совестно.
Дождь пока и не думал успокаиваться. То и дело грохотало. При чём резко сменившийся из-за куполообразного навеса звук заставил альбиноса всем телом вздрогнуть.
Сверкнула молния, отразив свой хаотичный зигзаг в мутных стёклах очков темноволосого. Вилли осторожно потянулся к ним.
- Можно? – тихо спросил мальчик, снимая их и зарываясь рукой в сумку, которую всё это время держал на коленях. Вот уж за что он был спокоен, так это за свой блокнот: сумка была из непромокаемой плащёвки, и всё в сумке было в ценности и сохранности. Вилли достал салфетку, которой обычно протирал свои солнцезащитные очки, и аккуратно протёр стёкла, стирая оставшуюся воду и разводы.
- В-вот, думаю, так лучше, - начищенные до блеска очки Вилли вернул на законное место, осторожно поправив средним пальцем.
Когда мальчик сворачивал салфетку, рука наткнулась на что-то мягкое. И тут Вилли мог бы стукнуть себя по лбу, если бы руки были более-менее свободные, ну или была бы третья: у него с собой был шарф. У него вообще частенько были с собой тёплые вещи в виде шарфа или перчаток, на случай, если давление вдруг резко упадёт (а оно любило это делать) и он начнёт зябнуть.
- Как же я мог забыть! – Фантом чертыхнулся, вытаскивая шарф из сумки. Как он там поместился – загадка, ибо он был широкий и длинный. Ручной вязки, красный в тонкую редкую серую полоску с кисточками на концах. Вилли, недолго думая, стал заворачивать его вокруг шеи Фушими. Ширина шарфа позволила закрыть шею прямо до подбородка уже в один оборот, а длины хватило даже на то, чтобы прикрыть плечи, которым, - Вилли был уверен, - наверняка холодно.
- Совсем забыл, что взял его, - мальчик расправил шарф как следует, тепло улыбнувшись. – Семпай, и не вздумайте снимать и говорить, что Вам не холодно, я же вижу, - на последней фразе голос дрогнул он скользнувшего под крышу остановки сквозняка, пробравшегося в поисках тепла под плащ и толстовку, прямо по спине Вильгельма.
Мальчик снова неуверенно положил голову на плечо Сарухико, теперь укрытое шарфом. Мягкая шерсть буквально источала тепло, и замёрзшее ухо Фантома сразу же согрелось. Вилли подумал, что его спаситель тоже должен хоть немного согреться.
И тут снова проснулась совесть.
- Семпай… Опустите меня пока, тяжело же, я вполне могу стоять… - На самом деле опираться на ногу было просто страшно. Но, в конце концов. Вилли решил, что потерпит, дабы не досаждать человеку. Ему меньше всего хотелось, чтобы из-за него кто-то испытывал неловкость или неудобство.

Ложась на скамейку, Вильгельм сразу же подложил под голову одну руку – так было немного удобнее. Какое-то время он смотрел на присевшего рядом Фушими, закутанного в шарф. Это выглядело забавно.
- Вам очень идёт красный, семпай, - мальчик широко улыбнулся, до лучиков в уголках глаз, а потом, какое-то время помолчав, отвернул голову к полупрозрачной стене остановки.
Уголки губ расслаблялись медленно, улыбка сходила плавно, незаметно: будто бы она всё ещё есть, но, увы, уже нет. Слепым Альбинос не был, круглым дурачком тоже.
Он прекрасно видел, как достал этого человека за сегодняшний вечер. И даже слабые проявления заботы и извинений в качестве шарфа и протёртых очков погоды не делали. Несмотря на чувство вины, своя доля эгоизма есть у каждого – от этого щемило и покалывало где-то под рёбрами.
- И вовсе мне не обидно. Меня просто туда  ударили, - подумал мальчик, стараясь сдержать обиду и эмоции. – Поставь себя на его место. За день уставший, находившийся по невесть каким подворотням, вынужден торчать под проливным дождём далеко от дома с непутёвым мальчишкой, который тебе просто чисто случайно один раз помог, и вот именно в этот день ему приспичило показать, каков он на самом деле есть: типичный неудачник, который все свои шишки умудряется сваливать на других.
Хотелось домой. В свою тёплую комнату с большим окном. Там сейчас наверняка пахнет сдобой – мама любит печь в свободное время, даже если оно выдаётся на поздний вечер. Выключить свет, включить на потолке проекцию звёздного неба. Поговорить с Пьеро. Погладить Пачи – пушистую серую кошку. Побыть с кем-то, хотя в принципе одному – как ему привычно, как ему положено. Мальчик вздохнул, возводя глаза к навесу, глядя, как, разбиваясь, расплываются на нём тяжелые капли. Стучат по крыше. Срываются с проводов, дёргая их, будто гитарные струны. Тук. Тук. Тук. Тук. Размеренный, чёткий ритм, как тиканье часов, на которое накладывалась тихая, еле уловимая мелодия. А может, Фантом опять себе придумывает.
- Почему ты плачешь? – неизвестно к кому мысленно обратился Вилли. – Почему так долго? Почему так горько? – Прикрыв глаза, мальчик буквально видел это – чьи-то тёмные руки и чёрную гитару. Длинные пальцы, мягко перебирающие струны. А ещё слёзы. Много слёз. На пальцах, на струнах, а потом и на крыше остановки.
- … and now I’m longin’ for burnin’ alive, and never see their rainstorm night… - шепотом скорее ритмично проговорил, чем пропел мальчик, осторожно, как-то сдержанно вздыхая.
- Дождь скоро немного утихнет, - продолжая смотреть вверх, тихо сказал альбинос, - мне так кажется. И… идти осталось совсем немного, - положив свободную руку на грудь, Фантом чуть сжал мокрую ткань плаща, в который он был закутан. По замёрзшим пальцам тонкими струйками побежала вода.
- А когда придём, - продолжил он, - я дам Вам зонт. В нём, конечно, мало толку, Вы и так насквозь промокли. Но так хотя бы очки больше не зальёт. И… и шарф можете взять, если хотите. Если Вам в нём тепло, - мальчик тихо шмыгнул замёрзшим носом, - можете даже не возвращать.
В небе снова загремело, но глуше. Тучи уходили, тяжелым шлейфом скользя по небу в другую часть города, унося с собой шторм, а вместе с ним и дождь. Он не перестал, нет, но, кажется, и правда стал немного тише. Он больше не стучал в истерике по асфальту и крышам домов. Он накрапывал тихо, размеренно. Мурлыкал, словно огромный кот. Казалось, в воздухе запахло сном. Вильгельму стало немного спокойнее. Хотя он и не мог сказать, что унял эти ветры чувств внутри себя, которые то и дело наскакивали друг на друга, сплетаясь в вихрь, приводя мальчика в смятение и беспокойство.

Сквозняк, словно чья-то худая, проворна рука, так напоминающая руки самого Фантома – длинные и очень тонкие, как корявые ветки дерева, - скользнул за шиворот. Мальчик, чуть прогнувшись в спине от дрожи, прямо почувствовал, как пробежали по позвоночнику его ледяные пальцы. Словно по клавишам. Зубы непроизвольно застучали.
Вилли развернулся на бок, однако, не перемещая ноги. Так, как ему казалось, теплее. Кутаясь в мокрую одежду, он смотрел на Фушими, прикрыв глаза. Тусклые ресницы от яркого света стоящего рядом с остановкой фонаря казались белыми, а в глазах то и дело мелькали кроваво-красные отблески.
- Надо же… а я всегда думал, что синий идёт мне больше, - услышав это, Вилли чуть улыбнулся, не сводя со скипетровца взгляд.
- Синий Вам тоже очень идёт. К глазам подходит, поэтому в своей форме вы выглядите более чем органично. – Альбинос говорил всё это чисто с точки зрения художника, однако всё равно отчего-то смутился, поэтому поспешил спрятать покрасневшие щёки в воротнике плаща. – А в красном Вы немного проще. Даже как-то… - прикусив губу, мальчик задумался, подбирая слова, - моложе, наверное. И какой-то домашний, - прищурившись, белый тихонько засмеялся. И снова вздрогнул.
Холод пробрался к самым кончикам пальцев, они дрожали и болели. Зато не болела рана – ноги просто окоченели. Безумно хотелось завернутся во что-то тёплое. В два…Нет. В три тёплых одеяла, зарыться в них с головой и сидеть, пока не станет невыносимо жарко. Вильгельм представил это. Дрожь снова прошила тело, но в этот раз самовнушение помогло – альбиносу как будто бы стало чуточку теплее.
- Ты очень добрый, Вилли, - уловил мальчик и покраснел.
- Добрые не создают проблемы окружающим… - хотел сказать он, но промолчал, утыкаясь не то в плащ, не то в свою вымокшую толстовку с облезло торчащим мокрым мехом, чувствуя, как горят щёки.  Добрый… Ему часто говорили это слово. И он до сих пор не понимал одной вещи: если он такой добрый, что же его никто не хочет принимать и воспринимать? Почему гонят? Почему сторонятся? Выходит, быть добрым плохо? Иногда мальчик и так думал, но при любой попытке измениться начинал пуще себя ненавидеть, всё крепче осознавая, что он уже такой, какой он есть. И что меняться бесполезно. И что самый верный путь – жить так, как решил. Пусть это временами немного больно. Без боли ничего  не бывает. Как бы ты её не боялся – ты её не избежишь. Так каждому уготовано, всем в своё время.
Пока Вилли думал, он лежал, зажмурившись, прижав к груди руки. Когда глаза открылись, то первым, что он увидел, был красный шарф на шее Фушими. Ярко-красный. Тёплый красный. Такого цвета огненные искры. Горячие и отталкивающие, когда тебе достаточно тепла, но манящие, когда тебе нестерпимо холодно.
- Твои раны… они уже не так сильно болят? – Сарухико сел ближе, и мальчик чуть улыбнулся.
- Губа совсем не болит. Нога ноет немножко… Но только немножко, - альбинос усмехнулся, - холод – лучший анестетик. – Мальчик как-то растерянно замолчал, блуждая взглядом по лицу синего. Открытым и каким-то наивным.
- Фушими-семпай… Вы хороший. Вы тёплый… - альбинос смущённо отвёл взгляд, растерянно ероша промокшие белые волосы. Чуть тряхнув головой, он, опираясь на скамейку и стенку остановки, сел, прижима к себе сумку.
- Пойдёмте дальше? А то вдруг опять польёт. Нельзя терять время. Думаю, я Вам за сегодня уже порядком надоел… - чуть склонив на бок голову, Фантом, смущённо улыбаясь, протянул к шее капитана руки.

-Знаешь, Вилли… Я ненавижу красный цвет.
Вильгельма будто кто-то не сильно, но ощутимо ударил по лицу. Сказать хотелось много. Плохого. В свой адрес. Но он сдержался. Прикрыл глаза и виновато улыбнулся.
- Простите… Не угадал с цветом… Так жаль… Надеюсь, Вам не холоднее от этого?
Одной рукой Вилли держался за шею Сарухико, другой придерживал сумку, лежащую на животе. Однако, решив, что рука только мешает, он просто снова свернулся на руках у капитана, положив голову ему на плечо, на мягкий шарф. Это была единственная, не промокшая деталь одежды. Неизвестно, как Фушими, а Вильгельма это очень радовало. Он даже подумал о том, что в жизни так не радовался вот по таким пустякам.
Колено, чуть согнутое, ныло. Иногда в нём появлялась тягучая, усиливающаяся медленно, но с нажимом боль. И так же постепенно исчезала. Когда в гость отдавало особенно сильно, Вилли, жмурясь, стискивал зубы, сумку и плечо несущего его парня, но потом успокаивался и пытался расслабиться, подумать о чём-то хорошем или хотя бы найти тему для разговора. Хотя, на взгляд самого Фантома, он сегодня достаточно лишнего наплёл.
Дождь почти перестал, даже с одежды капало значительно больше, чем с неба. Вилли смотрел на мокрый асфальт, блестящий в свете фонарей, на их отблески в окнах домов, в очках Фушими. Золотистые блики мерцали в стёклах, перебегаю туда-сюда, манящие, как мистические блуждающие огоньки на болотах. Мальчик заворожено наблюдал за ними, раскрыв глаза, которые почему-то постепенно начинали слипаться. Не сдержавшись, альбинос зевнул почти в ухо темноволосому, тихо протянув нечто похожее на «мяя».
- И-извините, - смущённо пробормотал белый и указал рукой на пустующий сейчас перекрёсток. – Вот тут сейчас направо, там до конца квартала и ещё направо. И там упрётесь в много…Мно-о… - мальчик снова зевнул с тем же звуком. – многоэтажка. Вот это мой дом… - подавив не заставивший себя ждать зевок, Вилли фыркнул, пытаясь откинуть упавшую на лицо прядь мокрых волос.
То ли это был шарф, то ли живое тепло несшего его человека, а может, коктейль из боли и усталости – могло быть всё, что угодно, но Вильгельма разморило. По плечам пробежал приятный озноб, а на плече синего вдруг стало в разы удобней – хотя и до этого было ничего.
- А потом на лифте на шестой этаж, направо по коридору, квар-ртира номер… - Вилли бормотал тихонько свой адрес и уже буквально видел, как снимает с себя эту мокрую одежду, одевает свою любимую пижаму из мягкой-мягкой ткани – цвета топлёного молока, с принтом из барашков, - зарывается в одеяло. А потом к нему придёт кошка, свернётся в ногах, там, где болит, - они ведь это чувствуют, - и ему станет в разы теплее. И он не будет один.
Возможно, ему даже приснится что-то хорошее, хот вероятность кошмара после такой бурной ночи никто не отменял. И там тоже будет тепло. Тепло и безопасно. Вот как сейчас. Тепло…
- Тепло… - на выдохе пробормотал мальчик, зарываясь носом в складки шарфа. Пальцы, цеплявшиеся за мокрую ткань, разжались, медленно сползая по груди капитана. Глаза закрылись, только веки чуть подрагивали.
Вильгельм и не заметил, как задремал. Практически заснул. Наверное, если бы он это осознавал – не поверил бы. Он часто мучился бессонницей, и обычно, чтобы заснуть, ему требовалось, как минимум, два часа, кошка или ворон – хоть какое-то живое существо в комнате, кроме него, способное своим присутствием сдерживать буйную фантазию и веру в шкафных монстров. Сейчас же он не испытывал абсолютно никаких неудобств. Он уже доверял Сарухико, хотя и встретил его лишь дважды. Хотя… Вилли, честно, всегда пытался казаться недоверчивым, и с кем-то это даже получилось, но сейчас – не получилось. Да и как же Вилли мог не довериться человеку, который его спас? Ведь из плохих побуждений не спасают. Или нет?

Мальчик, и правда, умудрился заснуть, прижавшись к Фушими. Однако, сон у Фантома был чуткий, поэтому он прекрасно слышал, как Сарухико что-то бормочет, как бежит к подъезду, как дышит, поднимаясь по лестнице.
- Ну я же сказал про лифт… - мелькнуло у альбиноса в голове. Он тихонько засопел, поудобнее устраивая голову на нагретом плече. Перед глазами всё постепенно заливалось мягким тёплым светом.
- Это хорошо… - подумал мальчик, и уголки его губ чуть приподнялись. В этом белом свете он различал белых птиц. Они были еле заметны, разве что, только мягкие движения крыльев как-то выдавали их. Они летели к нему. Садились на протянутые руки, плечи, прямо на голову и издавали странный, но приятный для слуха курлыкающий звук. Фантома окружало спокойствие, а с ним мальчик был плохо знаком. Он чувствовал, как расслабляются мышцы, как становится теплее. Будто где-то в груди начинает разгораться маленькое солнце. Оно немного жглось, но это жжение было приятным, его волны медленно расходились по телу, превращаясь в какое-то мягкое тепло.
- Интересно, к чему это?
Одна из птиц вдруг позвала его по имени. Сначала тихо, будто мираж, затем настойчивее, а потом и вовсе начала клевать в плечо.
- Что, что ты от меня хочешь? – сонно забормотал альбинос, сильнее вжимаясь лицом в шею Сарухико.
- Ээй, Вилли, проснись. Какой номер квартиры-то?
- 625, я, правда… - остаток слов потонул в громком вороньем карканье.
Вильгельма ждали, и очень давно. Из глубины коридора, прямо на синего, вылетел Пьеро с громким карканьем, готовый выклевать темноволосому глаза за то, что он посмел прикоснуться к его хозяину. На счастье, владелец птицы частично проснулся, хоть и не до конца понимал происходящее. Мальчик шумно вздохнул, когда крылья захлопали над их головами.
- Пьеро, место! Плохая птица! – нахмурившись, забормотал альбинос. – Семпай хороший, оставь его в покое…
Однако ворон не успокоился. Пролетев над головами парней и долетев до другого конца коридора, но развернулся и рванул обратно, готовясь слёту вцепиться крючковатыми когтями Фушими в затылок. От шума, создаваемого крыльями, Вильгельм приоткрыл глаза. Как оказалось, вовремя. Рука мальчика легла на затылок темноволосому, и цепкие лапы хватились за тонкие бледные пальцы. Птица снова истошно закаркала.
- Пьеро, ты сделал мне больно, - сонно, но уже более осознанно сказал альбинос, хмурясь и глядя на отлетевшую птицу. Пьеро уселся на подоконник и с невозмутимым видом засунул голову под крыло, вычищая перья.
- Я знаю, что тебе стыдно, можешь не прикидываться. – Серьёзный, но, как ни крути, сонный мальчик, готовый с минуты на минуту уйти обратно в объятия Морфея, выглядел забавно. Серьёзность ему не шла вовсе. - Ты обидел моего друга, за это я обижусь на тебя. Сейчас ещё полдома разбудишь своими воплями…
Как в подтверждение его словам, послышались щелчки дверных замков. Дверь с номером 625 открылась, и из квартиры вышел высокий широкоплечий мужчина чисто европейской наружности. Блондин с густыми волосами по плечи, зеленоглазый, он был одет в обычные светлые джинсы и белый джемпер с V-образным вырезом. На носу сидели очки с прямоугольными стёклами в тонкой оправе.
- Пьеро, чего раскричался, тебе что велено было? По… - Тут он заметил скипетровца и усмехнулся, - Лили, иди сюда, тут упырёныша нашего принесли.
Из глубины дома послышался какой-то недовольный женский восклик, на что мужчина с добродушной ухмылкой только развёл руками.
- Ну а как его ещё называть? На зайчиков и котиков он уже ни по возрасту, ни по весовой категории не тянет.

Вилли посмотрел на свою руку. Точнее, на средний палец, который был несколько раз опоясан моментально припухшими царапинами.
- Всё хорошо, семпай, не переживайте. Он просто ревнует, ничего не могу с этим поделать, - Фантом вздохнул, виновато опуская глаза.  На голос отца мальчик резко поднял голову и нахмурился, однако, не сдержав улыбки где-то в уголках губ, которые чуть дёрнулись.
- Как Вы любите своего сына, аж в дрожь бросает.
- Ты не поверишь, но просто обожаю. -Мужчина забрал альбиноса из рук скипетровца, при этом чуть подкинув того в воздухе. Зажмурившись, мальчик зашипел.
- Коле-енка!
- Фантом, ты что делаешь с ребёнком?! – немец охватил полотенцем по затылку. В дверном проёме появилась совершенно незаметная за спиной мужа до этого Лилия Фантом. Безумно миниатюрная, наверное, ростом с Вильгельма. Он в принципе был очень на неё похож чертами лица. У неё тоже были огромные глаза, как у него. Только светло-голубые. Волосы оттенка «платиновый блондин» были длинные и немного завивались, сейчас собранные в низкий свободный хвост. Домашнее серое платье длиной чуть выше колена с расклешенной юбкой закрывалось ярким клетчатым фартуком с рюшами. Она не была намного младше своего мужа, но если не обращать внимания на еле заметные морщинки, вполне сошла бы альбиносу за сестру, а не за мать.
Посмотрев на Фушими, Лилия громко ахнула.
- Боже, вы же все промокли! Сколько же вы пробыли под дождём! – Взгляд женщины переметнулся на Вильгельма, - Mein got! Так, быстро в комнату, переодеваться и под одеяло. Я сейчас горячий чай принесу, а то опять будешь полгода болеть!
Вилли не успел толком ничего сказать. Его отец, кивнув синему в знак благодарности, развернулся и понёс его в квартиру.
- Пап, пусти, я же не маленький. И с моей ногой всё хорошо. Просто я рисовал на крыше, а когда спускался…– Блондин, хмыкнул, оглядываясь по сторонам.
- Тебе не кажется, что тут кто-то громко жужжит? По-моему тут где-то муха.
- Ну пап! Начался дождь и я поскользнулся на ступеньке!
- Здоровенная такая белая муха…Хмм...
Вздохнув, Вилли повис через отцовское плечо, и, пока видна была входная дверь, помахал обеими руками Сарухико.
Лилия тем временем перебирала зонты в стойке возле двери. Вынув прозрачный зонт-тросточку, она протянула его синему.
- Вот, возьми. Путь наверняка предстоит неблизкий, а ты и без того весь вымок. Если дождь пойдёт, хотя бы очки не промокнут, - она улыбнулась. От неё пахло сдобой. Вообще из квартиры тянуло чем-то очень теплым и сладким. Запах словно и самой женщине о чём-то напомнил, так как она, округлив глаза и бросив: «подожди минутку!» умчалась на кухню. И спустя минуту вернулась с небольшой коробочкой ещё горячих заварных профитролей
- Вот! – Не принимая отказов, она сунула тёплую коробку прямо Фушими в руки, - по дороге об неё ещё и погреться можно будет. Считай это моей благодарностью за непутёвого сына. Надеюсь, он не доставил тебе много хлопот? Он хороший мальчик… Просто чуть-чуть неудачливый.
Из квартиры послышался громкий смех и гортанное «Ghuuuuuuuuul!». Ворон, вычищавший перья на подоконнике, встрепенулся.
- Пьеро, - позвала птицу женщина, - иди-ка разберись там, - и снова обратилась к Фушими, - доброй ночи и спасибо ещё раз.
Она закрыла дверь и, вздохнув, направилась в спальню сына. Вилли хотел спать и пытался отмахаться от отца и завтрашнего похода к травматологу. Раззадорившийся Иоганн – вот и скажи, что ему под сорок, - нападал на сына со щекоткой. Пьеро, каркая, ревностно хватал мужчину за волосы. В ногах у мальчика лениво вылизывала шерсть кошка. Одним словом, идиллия.

P.S.: всё, что подчёркнуто, у меня автоматически выделяется и курсивом, не понимаю, почему...

Отредактировано Wilhelm Phantom (2013-08-30 16:56:30)